Ссылка на фотосайт Сергея Мацко

«ЗДЕСЬ ДВА ГЕНИЯ: Я И ДОЛГОПОЛОВ!»

Это, видимо, 1978 год, слякотная московская зима, Курский вокзал и вся картинка в каком-то всплеске света и на душе как-то слякотно…
И вдруг я замечаю небольшого роста сгорбленную фигурку человека – что-то произошло – черная магия? – как бы чудесная магия – и вот я уже пожимаю – не руку, но ручку, маленькую костлявую ручку. Она была белая, холодная и костлявая, такие ручки я видел у блатных в пригороде Запорожья, где я подростком ошивался с этой братвой.
И одно из первых воспоминаний моего детства: я, мне лет 10, сижу на обочине полузаросшей бурьяном дороги, и Шипка ( у него маленькая головка и маленькие глазки и он побрит – только из детской колонии – и у него маленькие ручки, исколотые наколками маленькие ручки) и он по-взрослому тоскливо тянет песню:
За вагоном идет вагон,
Стук колес по рельсовой стали,
Спецэтапом идет эшелон
С Украины в сибирские дали…
Да, но вернемся на Курский вокзал в столицу нашей Родины…
Туда-сюда, глазки у Влодова с хитрецой, бесенята прямо прыгают и веселятся вокруг нас, дождь шарит, толпа крутится-вертится…
Через полчаса мы оказываемся в норе у Долгополова. Он – здоровенный мужик, откуда-то из провинции, работает дворником и это его «апартамент», и он, конечно, пишет стихи; и много разного люду вокруг.
Весь народ что-то пишущий, с «тетрадями своих стихотворений» как писал Николай Заболоцкий. Начинается «летучка», я вижу Влодова краем глаза, он в каком-то кресле, он курит папироску, он – Мэтр и он слушает всех этих графоманов с ухмылкою гения и улыбкою ребенка.
Доходит очередь до Долгополова, у него громадная поэма об истории Человечества! Он очень серьезно, с каким-то остервенением, начинает читать. А поэма длинная, длинная! И народ начинает посмеиваться и гоготать. А когда Коля начал упоминать кучерявых обезьян, которые тяжелым трудом сделали из себя человеков, вся наша толпа буквально взорвалась хохотом. Но Николай мужественно продолжал читать буквально со слезами на глазах, и он тоже смеялся и плакал, и снова смеялся. А Юра Влодов буквально выпрыгнул со своего кресла и стал кричать: «Это классика! Это гениально!» И все смеялись, и пили дешевое вино, и мы были счастливы.
А за окном шарил дождь, и народ разошелся по своим квартирам. А Влодову, конечно, идти было некуда…
На прощанье он пожал мне руку, и не скрывая слез смеха и сияющей иронии, еще раз повторил: «Это было гениально! Здесь два гения: я и Долгополов…»

Нью-Йорк,
м ай 2010 г