ЛЮДМИЛА ОСОКИНА
Тайна «Бабьего Яра»
(Рассказ о том, кто на самом деле написал стих. Евтушенко "Бабий Яр")
Я бы не стала писать об этом, если бы меня не попросили.
Хотя я давно об этом знала, но как-то ни к чему было об этом говорить.
Но тут, летом 2011 г, я зашла как обычно на сайт «Зарубежных задворок» - германского сетевого русскоязычного издания, (главный редактор Евгения Жмурко), просто посмотреть, что там, в новом номере. И тут вижу, кажется, ко дню рождения Евтушенко было опубликовано стих «Бабий Яр». Ну и поздравления ему, соответственно. Я не сдержалась и написала Жмурко, что Евтушенко вовсе не является автором этого стих., его автор мой умерший муж поэт Юрий Влодов. Она, конечно, была изумлена таким заявлением, что-то мне в ответ написала, но, наверное, не особо в это поверила, с одной стороны, а с другой, стала просить меня написать об этом.
Я стала размышлять, стоит ли мне об этом писать. Потому что официальных доказательств у меня нет, Влодов же умер. Мало ли, какие проблемы после этого у меня могут быть! Даже не знаю. Пообещала, но на какое-то время отложила все это дело.
К слову сказать, у меня давно, где-то лет 5 назад, еще при жизни Влодова, была написано что-то в виде интервью под названием «Мастер Воланд» об этих самых делах, о литературных клиентах Влодова или о каких-то казусах, когда его стихи попадали в творчество других поэтов. Был там и о Евтушенко сюжет.
Через некоторое время Евгения опять напомнила мне об этом, но уже не просто напомнила, а рассказала о человеке по имени Борис Брин, который, оказывается, давно занимается этим вопросом: и Бабьим Яром в принципе, и вопросом авторства Евтушенко над этим стихотворением. Она прислала мне ссылку на большую статью Бориса Брина в одном издании. Я, конечно, была поражена этой статьей и проблемами, там описанными, поэтому решила все-таки, подключиться к этому делу и рассказать о том, что известно мне. Для начала я даю выдержку из статьи Бориса Брина, касающуюся сюжета о Евтушенко и «Бабем Яре». Итак, Борис Брин.«Неожиданно, 19 сентября 1961 года «Литературная газета», нарушив запрет на любые публикации о трагических событиях в Бабьем Яре, опубликовала стихотворение «Бабий Яр» малоизвестного поэта Евгения Евтушенко. Хрущев, чтобы создать своему доверенному агенту репутацию, решился на эту публикацию. В заключительных строках, подтверждающих авторство, восхваляющих автора и открывших ему путь к оппозиционно настроенной интеллигенции:
«Еврейской крови нет в крови моей,
Но ненавистен злобой заскорузлой
Я всем антисемитам, как еврей,
И потому я — настоящий русский!»нет рифмы: русский с заскорузлой не рифмуются. Возможно, строфа звучала так:«Еврея кровь бурлит в душе моей
И ненавистен злобой заскорузлой
Лишь только потому, что я еврей
Антисемитской своре всесоюзной».После того, как Шостакович написал на стихи симфонию, Евтушенко, пользуясь авторским правом, изменил ключевые по смыслу строфы «Бабьего Яра», фактически уничтожив его, хотя после публикации в изменении не было необходимости. Во всех своих сборниках и собраниях Евтушенко публикует вместо «Бабьего Яра» только выхолощенную пародию. Шостакович отказался изменить в партитуре даже одну ноту, поэтому после нескольких исполнений в 1963 году Тринадцатая симфония сразу же была запрещена и больше не исполнялась. Легкость с которой Евтушенко изорудовал стихотворение и его покровительство Хрущевым, вызывают аналог Лебедева-Кумача, ставшего официальным автором многих стихов, настоящие авторы которых были уничтожены. Возможно, что когда-нибудь архивы КГБ рассекретят и мы узнаем, кто в действительности написал «Бабий Яр».
«Изменений в первой части («Бабий Яр») было два: между 2-3 цифрами партитуры и между 24-26.
Старый текст
Мне кажется, сейчас я иудей –
Вот я бреду по Древнему Египту.
А вот я на кресте распятый гибну
И до сих пор на мне следы гвоздей!Новый текст
Я тут стою, как будто у криницы,
дающей веру в наше братство мне.
Здесь русские лежат и украинцы,
с евреями лежат в одной земле.Старый текст
И сам я как сплошной беззвучный крик
Над тысячами тысяч убиенных,
я каждый здесь расстрелянный старик,
я каждый здесь расстрелянный ребенок.Новый текст
Я думаю о подвиге России,
фашизму преградившей путь собой,
до самой наикрохотной росинки
мне близкой всею сутью и судьбой.Во всех своих сборниках и собраниях Евтушенко публикует вместо «Бабьего Яра» только выхолощенную пародию. Шостакович отказался изменить в партитуре даже одну ноту, поэтому после нескольких исполнений в 1963 году, которые все же состоялись, несмотря на упорные попытки властей их сорвать, Тринадцатая симфония сразу же была запрещена и больше не исполнялась. «Д.Шостаковичу изменило присущее ему всегда чувство времени, чувство высокой ответственности… композитор, которого мы считаем большим мыслителем, возводит мелкий жизненный случай в ранг чуть ли не народной трагедии» («Советская Белоруссия», 2 апреля 1963 г.).Легкость с которой Евтушенко изорудовал стихотворение и его покровительство Хрущевым, вызывают аналог Лебедева-Кумача, ставшего официальным автором многих стихов, настоящие авторы которых были уничтожены. Возможно, что когда-нибудь архивы КГБ рассекретят и мы узнаем, кто в действительности написал «Бабий Яр».………………………..
Вот такие дела. А сейчас я хочу предложить отрывок из того моего интервью с Юрием Влодовым, где стоит сюжет о Евтушенко.МАСТЕР ВОЛАНД
«Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется!» – писал поэт Федор Тютчев. Хотелось бы еще и добавить: и под чьим именем оно будет издано! И это не пустое предостережение. Бывает так, что создатель у произведения один, а автор – совсем другой.Поэт Юрий Влодов является создателем огромного количества стихов, авторство которых принадлежит другим людям. А у самого творца есть одна тоненькая книжечка, изданная сердобольным спонсором и горы пропадающих рукописей.……………………………………………….
"Евтушенко моментально, спонтанно, искренне реагирует на события, в особенности при столкновении с конкретными проявлениями зла и несправедливости. Так возник "Бабий Яр".
"Благодаря международному резонансу стихов "Бабий Яр" и "Наследники Сталина" Евтушенко стали приглашать за границу, он объехал целый свет".
"На текст "Бабьего Яра" и четырех других стихотворений Евтушенко Дмитрий Шостакович написал Тринадцатую симфонию. Ее премьера 18 декабря 1962 года была встречена громоподобной овацией."
"Однако включить его в свои сборники поэт не мог. Второй раз "Бабий Яр" был опубликован лишь в трехтомном собрании его сочинений, вышедшем в 1983 году".
Это выдержки из предисловия к книге Евтушенко "Медленная любовь" профессора русской литературы Альберта Тодда. И невдомек ему, что автором такого знаменитого стихотворения, каким является "Бабий Яр" был совсем не Евтушенко.– Юрий Александрович, как так получилось, что вашими стихами "попользовались" другие люди? Неужели никак нельзя было уберечься от потерь?
– Ну, как тут убережешься? Стихи у меня очень сильные и в искушение людей вводили страшное. Печатался я с большим трудом, а стихотворение, если оно еще ненапечатанное, в какой-то мере бесхозное, ничье. Кто первым его напечатал, тот и автор. Я даже в какой-то мере их понимаю, что сложно было устоять. Но устоять настоящему поэту, истинной творческой личности, было необходимо, иначе он уже не мог достойно нести это звание. В какой-то мере я являл Божескую или Дьявольскую проверку людей на вшивость. Многие, к сожалению, этой проверки не прошли.
– И кто же в числе первых, не прошедших этой проверки?
– Женя Евтушенко. Да, вот так. Он воспользовался только одним моим стихотворением. Сейчас расскажу, как это было. В годы нашей молодости мы дружили. Я запросто приходил к нему домой, мы читали друг другу только что написанное, и уже тогда было ясно, что все его творения я с лихвой перекрываю. Женя грустнел после моего чтения, потом лихорадочно садился за машинку и слезно просил меня продиктовать ему что-то из только что прочтенного, но еще неопубликованного. Я диктовал, конечно, что мне – жалко? Потом одно из стихотворений он, с некоторыми изменениями, напечатал под своей фамилией. Это стихотворение потом стало знаменитым, одним их лучших в его творчестве. Я имею в виду "Бабий Яр".
– Не расскажите, как это произошло.
– Я в то время отправился в места не столь отдаленные. Я вел тогда довольно стремную жизнь, и как-то попался в руки властям, 12 апреля 1960 года был суд на до мной, потом меня посадили на 8 лет, правда, я вышел намного раньше. Женя, наверное, подумал, что я не скоро вернусь на свободу, а если вернусь, то мне будет не до стихов. Захожу как-то в лагерную библиотеку, беру "Литературную газету" и вижу это свое стихотворение под фамилией Евтушенко. Я сначала глазам своим не поверил, но потом поверить все ж таки пришлось.
– И что вы потом сказали Евтушенко?
– Когда я освободился, я встретил Женю и спросил его, зачем он это сделал. Как ни странно, он ничуть не смутился и сказал, что, поскольку я сел, он решил таким вот интересным образом спасти это прекрасное стихотворение, не дать ему пропасть, оно ведь нужно людям. Я не нашелся, что ответить на подобное заявление, настолько оно меня поразило. Потом успокоился, простил его, но запретил это стихотворение в дальнейшем как-то использовать: публиковать, ставить в книги».
………………………………………..Вот такой отрывок именно об этом деле.
Я от себя могу по поводу правды или неправды изложенных фактов сказать следующее. Я думаю, что это правда. Это мое личное мнение. Я просто знаю, что Влодов в таких вопросах никогда не обманывал. Скорее, наоборот, многих своих клиентов или людей, замешанных в подобных делах, он старался держать в тайне. Не любил он по этому по поводу особой болтовни, потому что, дела эти такие, что лучше о них особо не болтать.
Что касается Евтушенко и «Бабьего Яра», то это особый случай, поэтому и отношение ко всему этому делу у Влодова было особенное. Евтушенко клиентом Влодова не был, речь идет лишь об одном стихотворении, которое вот таким чудным образом попало в творчество Евтушенко.
К слову сказать, у Влодова много так чего куда попадало. И он, может, и не стал бы об этом говорить, потому что, во-первых, проще было написать новое, чем потом изымать у кого-то уже опубликованное и как бы его. У Влодова всего было много, и он особо своими стихами не дорожил. Он много чего терял, оставлял у своих учеников, женщин, жен. Поэтому поднимать шум из-за какого-то там одного, либо пары стишков, было не в его правилах. Поэтому если какой-нибудь там средний поэтишка что-то там такое у Влодова позаимствовал, он, может и ничего не сказал бы.
Но Евтушенко волею судеб стал большой поэтической фигурой и отношение у Влодова к нему было совсем иное. Евтушенко как бы являл на официальном уровне то, чего не смог достичь в своей жизни Влодов. Вот так и должен был он, Влодов, жить: издаваться, печататься, иметь славу, любовь, деньги, короче, все блага мира, именно он, как настоящий поэт, вот так и должно было быть по справедливости. И этим настоящим поэтом был сам Влодов, но имел всё Евтушенко, который в творческом плане не стоил и мизинца Влодова. Это было несправедливо.
К слову сказать, стихотворение это было вовсе и не из творческого репертуара Евтушенко, почему оно сразу вызвало подозрение у многих. Оно было слишком острым, слишком смелым для него, слишком настоящим, если можно так выразиться. Каким бы смелым не был Евтушенко в те годы, в годы оттепели, но до смелости Влодова ему было далеко. И хотя в те годы можно уже было играть в свободу слова, но именно только играть и не более. И все, официально разрешенные поэты знали это, но грани дозволенного в своей игре не переходили. И Евтушенко тоже. Иначе можно было лишиться всего.
Влодову же лишаться было особо нечего, так как он ничего и не имел, поэтому он и был по-настоящему искренним в своем творчестве, и не боялся ни трудных тем, ни трудных вопросов. А одним из этих проклятых вопросов была как раз еврейская тема, которой ни один здравомыслящий поэт не стал бы касаться, повинуясь инстинкту самосохранения. Евтушенко, как поэт официальный, прекрасно это понимал, и в здравом уме и в твердой памяти не стал бы затрагивать этот злополучный вопрос.
Этот вопрос взялся разрабатывать Влодов, поскольку инстинкта самосохранения не имел, и его вечно заносило в какие-нибудь проблемные дебри. Ну, так вот. Влодов, по-национальности, был наполовину русским, наполовину евреем. Полукровкой, как он говорил. Поэтому он в разные периоды своей жизни был то сионистом, то антисемитом, в зависимости от того, какое крыло в его жизни перевешивало. Он заступался за тех, кого обижали, так сказать. В те годы перевесило еврейское крыло, и он активно начал писать стихи явной сионистской направленности, это стало на какой-то период его темой, и также выступал с этим стихами в больших аудиториях. Пока ему не запретили.
Поскольку это было очень давно, в конце 50-х, то мало чего от этих стихов сохранилось. Но могу назвать парочку и даже привести их здесь. Это стих. «Химик» о еврейском дореволюционном погроме, также «Кукуруза» о расстреле фашистами еврейского юноши, также еще одно…
«Бабий Яр», по всей видимости, входил в этот цикл, так как и писал и читал свои стихи Влодов тогда живя еще на Украине, в Харькове. Наверное, его эта тема, собственно Бабьего Яра и взволновала, так как эти стихи были не просто на еврейскую тему, но и на тему, связанную с Великой Отечественной войной. Может, кто и слышал выступления Влодова с этими стихами, в том числе и с «Бабьим Яром» в Харькове, в Белгороде. Может, и опознали это стих. потом у Евтушенко.
К сожалению, «Химика», в данный момент я не могу представить. Мне казалось, что где-то это стих было записано, но пока я его не нашла. Если найду, представлю. Теперь еще одно. Оно небольшое, о том, как сожгли еврейского юношу под номером 126 в фашисткой печи. Тоже видела записанным, но опять же не нашла пока. Помню несколько строчек.«Черный номер 126,
ставший в двадцать совсем седым,
Жирный номер 126,
Превратившийся в жирный дым…»
И еще две строки:
«вдруг со смехом начавший петь,
По… (какой-то там) дороге в печь…»Но вот стих. «Кукуруза» могу привести полностью.
Кукуруза
Человек
стоит в центре
знакомой улицы,
Взлохмаченный
и растерзанный.
После подвала
от света дневного
щурится,
Смотрит испуганно
и растерянно.
А вокруг –
ничего
особенно страшного:
Скрипучий журавль
на знакомом колодце.
И – речь,
чужая,
смешная и странная,
И – солнце.
Море весеннего солнца.
Перед лицом человека –
коляска, –
Пара запряженных вороных.
Копытами землю роют.
Дрожат и пугливо косят.
Рядом – кабаньи глазки.
Накрахмаленный воротник.
И туша, на лбу у которой –
эмблема: череп и кости.
Туша, как бред,
бесформенно-грузная.
«Не юде?.. –
так-так.
А ну сказать:
«Ку-ку-ру-за!»Ни ветерка. Гробовое молчание.
А человек
устал
от усталости.
И вдруг –
простуженный
голос старосты:
«Да жид он,
жидяра,
пан начальник!
Агроном!
Подкинули нам с института…
Что товарищ? – приходится туго?»
Человек не испуган,
а тупо растерян.
С макушки до пят
усталостью залит.
Он знает,
что будет сейчас
расстрелян.
А вот – за что? – человек не знает…
Но вот,
оторвав
язык от гортани,
Как-будто
сбрасывая
обузу груза,
Он по слогам
произносит картаво:«КУ– КУ– РУ–ЗА!»…И сам поражен
своим птичьи голосом.
Всё кругом замирает на миг…
И вдруг
разражается
диким гоготом,
От которого сотрясается мир!..
Красноносый староста
хрипит и корчится,
Грохочут оберст
и автоматчики…
А человек стоит и ждет,
когда это кончится,
Худой и вихрастый,
он очень похож на мальчика…
Кабаньи рыжие глазки
прыгают в складках жира…
Короткие рыжие пальцы
торопливо расстегивают кабуру:
«Хо-хо!.. О, майн готт!
Мне нравится смелая жида!..
Наказать его – лично я буду!..»
Человек не испуган.
Он тупо растерян.
С макушки до пят
усталостью залит.
Он знает,
что будет сейчас расстрелян.
А вот за что? – человек не знает.
……………………………………….Вот такое стих. я для чего его дала? По форме оно, конечно, мало напоминает «Бабий Яр», «Кукуруза» написана в модернистском ключе, также, как и следующее стих. Но это неважно. Все равно Влодовская интонация прослеживается довольно четко и ни за каким формами ее не спрячешь. Да и вообще такой силы, мощи, размаха у Евтушенко нигде в его в творчестве нет, это есть только у Влодова. В конце концов, можно ведь провести какую-либо научную экспертизу текста или текстов: Влодовских и Евтушенковских, по всей видимости, сейчас есть уже и компьютерная экспертиза, довольно точная. Так что доказать авторство Влодова по «Бабьему Яру», в принципе можно, если задаться такой задачей. А стих. «Кукуруза» я сейчас привела даже не столько для доказательства именно творческой манеры Влодова, а как стих. из единого цикла, одной темы, над которой в то время работал Влодов. Эти стихи как бы звенья одной цепи.
Есть еще одно стих. из этого цикла, называется «Ленин во мне». Тоже там еврейский вопрос затрагивается, но весьма своеобразным образом, и Евтушенко там присутствует в качестве одного из героев. Правда, Влодов фамилии его там не называет, но имя есть. Но вот не знаю, когда оно было написано: то ли до их ссоры с Евтушенко, то ли после Влодов написал ему в отместку за это дело, за кражу «Бабьего Яра». Кажется, после.
Даю «Ленин во мне».Юрий Влодов
ЛЕНИН ВО МНЕ
Писать с натуры Ленина
Никак нельзя.
Точь-в-точь – Вселенная
Его глаза!Ильич как мир огромен,
Он – мира суть!
Он, как природа скромен,
И строг, как Страшный суд.Но я из поколения
Космических атак,
Я расскажу про Ленина
По своему, вот так.Индустриальный город,
Мы с другом в нем,
А в нас –
Неутоленный голод
На женщин и на джаз.Точнее голод в друге,
А я – для друга друг.
Ему и карты в руки
И всё, что есть вокруг.Мой друг - сама ужимка!
Мой друг, как жердь высок!
Заточенная жилка
Стучит в его висок!К рулю склонился низко,
Ведет автомобиль.
Мы едем к пианистке,
Мы мчимся к Лиле Билль.О мой коварный гений!
Мучитель мой и бог!
Застольный мой Есенин,
Настольный Блок.А что? – из тысяч мнений
Единое – талант!
О, сколько самомнений
Зрачки его таят!Моя мечта и зависть
И завистью томим
Себя водил я за нос,
Мечтая стать таким.Не тянет, я – не гений!
У всех свои умы.
И я спросил: «Евгений!
Что будем делать мы?»Смеется друг: «Девчонка
Скажу тебе – на ять!
Хоть каплю развлечемся,
Чем по пивным вонять!!»А путь лежит неблизкий:
Сквозь восемь площадей…
Мы едем к пианистке,
Чей папа – иудей!Звонок! Мы всё сметаем!
О Боже! Как глядит
Волшебная, святая
Московская Юдифь!Портьеры перепуганно
Метнулись позади,
Созвездье лунных пуговиц
Блеснуло на груди.И сразу вилки, ложки
И джаз, как медный таз…
Зауженные брюки
Пустились в пляс…И нежный шепот: «Девочка!–
В его устах как мат.–
«Ты прелесть, иудеечка!
Ты – смак!»И мне: «А ну, налей-ка!–
И в щеку винный дух!–
Смелей! Она ж– еврейка! –
Выдержит двух!..»Болотные, опасные
Хлюпают слова,
От водки и шампанского
Кружится голова.Но тут я прозреваю:
Юдифь глядит в меня,
А я почти не знаю,
Что должен делать я.В меня, в меня как в брата
Настойчиво, без слез,
Глядит Юдифь распята,
Как на кресте Христос.И тут я прямо к гению
Нервическим шажком,
И вдруг я раз Евгению
По роже, кулачком!О, как я бил увесисто
Взъерошенный, смешной!
А тот, как гром – на лестницу,
По лестнице…СпинойГремел по всем ступеням
В полночной тишине…
Вот что такое Ленин –
Во мне!!..Стихотворение это, конечно же, в некоторой степени, юмористическое, но всё равно достаточно серьезное, чтобы припечатать обидчика гвоздями к стенке. Евтушенко здесь показан антисемитом-сладострастником. Евтушенко, узнав об стих., подошел к Влодову в ЦДЛ и пафосно произнес: «Поэт Юрий Влодов! Вы – подлец!». На что Влодов ему грубо ответил: «Пошел ты вон, графоманская морда!». На том они разошлись.
Влодов, правда, не особо долго сиониствовал, потому что никто из евреев с этой темой его не поддержал. Наоборот, евреи шарахнулись от такого «защитника», потому что вся эта защита была выстроена явно не по правилам и могла привлечь только нездоровое внимание и к самой нации и к ее проблемам и принести в итоге еще больший вред.
Конечно, поначалу его стараниями заинтересовались и какие-то сионистские сподвижники, повели его к Эренбургу, но он не умел себя вести с такими высокими людьми, Эренбургу он не понравился, так же как и тот ему, и они больше уже не встречались. На этом пока и закончились Влодовские безумства в плане стихов сионистской направленности. Он переключился на другие темы. Конечно, это было ему уроком, и он понял, что нельзя вот так в лоб работать над такими серьезными вещами.
Он потом вернется опять к этому больному еврейскому вопросу, и будет продолжать его прорабатывать в других своих книгах, и по большей части, в книиге «Люди и боги», но уже в более скрытом варианте.
Что до Евтушенко, то внутреннее соперничество и неприятие будет наблюдаться у Влодова к нему в течение всей жизни. Также как и у Евтушенко к нему. Я думаю, Евтушенко всю жизнь жил и с Влодовым, присутствующим немым упреком за кадром русскоязычной литературы, и с этим «Бабьим Яром», как с бельмом в глазу. Он еще пытается хорохориться перед тем же Юрием Беликовым, журналистом и поэтом из Перми, отвечая на его вопрос, о том, знает ли он поэта Юрия Влодова. Да, Евтушенко сказал, что в истории русской литературы он такого имени не знает. Но вряд ли ему было весело от этих своих, может быть, и крылатых слов. Ведь он тоже приложил руку к тому, чтобы опустить имя Влодова в реку забвения.
2005 г , дек. 2011 г
Опубликовано в блоге aveterra (Израиль)
